Шанхай Гранд. Запретная любовь и международные интриги в обреченном мире - Taras Grescoe

расположенного на северном берегу ручья Сучоу с 1859 года, все еще пользовались туалетными ведрами, опорожняемыми сборщиками "ночной земли", современная сантехника Cathay включала унитаз со смывом в каждом номере. Очищенная вода подавалась из источника Bubbling Well, расположенного в двух милях от отеля. Во многих гранд-отелях Востока циркуляция воздуха обеспечивалась вращающимися потолочными вентиляторами или даже панка-валлахами (слугами, которые вручную управляли вентиляторами, сделанными из марли, натянутой на бамбуковые рамы, натягивая длинные шнуры). В Cathay поступающий воздух омывался струей распыленной воды, что поддерживало приятную температуру даже в самые влажные летние дни. По мнению старожилов Азии, по сравнению с шанхайским Cathay сингапурский Rames Hotel выглядит как древняя громада.

Для работы в доме своей мечты сэр Виктор привлекал самых талантливых людей из Шанхая и других стран. Он переманил управляющего Cathay из отеля Taj Mahal, лучшего в Бомбее. Генеральным менеджером Cathay Hotels, Ltd. стал Луис Сутер, которого он увел из Claridge's, самого аристократического отеля Лондона. Ответственным за эмблему отеля - пару стилизованных барельефных борзых, опоясывающих потолок из свинцового стекла в ротонде вестибюля и идущих вдоль наружной стены в виде мраморного фриза, - был Виктор Степанович Подгурский, тот самый крепко пьющий белый русский, выпускник Московского художественного училища, который создал потрясающие венецианские мозаики в вестибюле банка "Гонконг и Шанхай". Светильники в холлах были украшены литым опаловым стеклом, изготовленным французским мастером Рене Лаликом. (Даже зеркала для бритья в ванных комнатах для гостей были в окружении стеклянных изделий Лалика с подсветкой). Бра в виде закутанных в халаты "Дам фонтана" выстроились вдоль коридора, ведущего в бальный зал, на полированном полу которого пары танцевали под музыку Генри Натана, нью-йоркского джазмена, чей оркестр был лучшим в шанхайских клубах.

Сэр Виктор продолжил осмотр вестибюля. В центральной торговой галерее посетители через пластинчатое стекло покупали "Ролексы" в бутике Александра Кларка и рассматривали платья на манекенах в магазине мадам Гарнет. Он махнул рукой двум статным белым русским, которых недавно нанял для работы в табачном киоске, где продавались лучшие сигары ручной скрутки из Гаваны и Манилы.

Лучшими номерами отеля были девять "апартаментов де-люкс", расположенных в отеле со стороны Бунда. Индийский люкс был украшен филигранной штукатуркой и куполами цвета павлина. В китайском номере, столовая и гостиная которого были разделены полукруглыми лунными воротами, гости сидели на лакированных стульях из черного дерева под красным потолком цвета бычьей крови. Для самых прихотливых предлагались также якобинский, современный французский и футуристический сьюты. Персонал из 400 человек, которых можно было вызвать с помощью зуммеров в каждом номере, обеспечивал практически мгновенное обслуживание. В меню обслуживания номеров входили каплун Суваросс, приготовленный с мадерой, фуа-гра и трумесом, и крепы Жоржетта, посыпанные мелко нарезанными ананасами, маринованными в кирше. Каждое утро в 205 номеров доставлялись экземпляры газеты North-China Daily News, складки и морщины которой старательно разглаживались мальчиками из номеров.

Когда он вышел из лифта на восьмом этаже, появление сэра Виктора вызвало шепот гостей, ожидавших, пока метрдотель рассадит их по ресторанам отеля. Все, кто ел в Cathay, сходились во мнении, что еда в отеле - одна из лучших в Шанхае. Французский шеф-повар Виктор Будар, руководивший работой семидесяти китайских поваров, пополнил свою кладовую персидскими фигами, каспийской икрой, персиками из Калифорнии, маслом из Австралии и фуа-гра из Перигора. (Благодаря обширным земельным владениям сэра Виктора он мог гарантировать своим гостям, что для выращивания овощей, подаваемых в его ресторане, использовались традиционные удобрения, а не человеческие отходы.

Бывший читальный зал, расположенный на том же этаже, что и бальный зал, был превращен в "Пекинскую комнату", лучшие столики которой выходили на Бунд. Стены и потолки, даже решетки радиаторов, были украшены буйным шинуазри: парящие позолоченные летучие мыши символизировали счастье, пылающий жемчуг - совершенство, а свернувшийся в кольцо дракон - старого маньчжурского императора. Каждый квадратный дюйм кессонных потолков комнаты был покрыт затейливой резьбой и китайскими иероглифами.

Позже в этом году сэр Виктор будет следить за открытием Tower Club, нового ночного заведения на девятом этаже. Помещение было крошечным, не больше подвального джаз-клуба в Гарлеме. Менеджером он выбрал Фредди Кауфмана, эпатажного еврейского актера, недавно покинувшего Берлин, где он управлял клубом "Жокей", в котором, по слухам, Йозеф фон Штернберг познакомился с Марлен Дитрих. Фредди было поручено создать по-настоящему эксклюзивную атмосферу.

Cathay, по общему мнению всех, кто его знал, был вершиной комфорта и хорошего вкуса. Одним из самых первых знаменитостей, посетивших отель, был Ноэль Коуард. Приехав из Токио всего через пять месяцев после открытия отеля, драматург был вынужден из-за приступа гриппа поселиться в номере-люкс Cathay. Устроившись на кровати с письменным блоком и карандашом Eversharp, он всего за четыре дня закончил первый вариант пьесы, которая должна была стать "Частной жизнью". Два года спустя Дуглас Фэрбенкс очаровал двухсотлетнюю толпу в банкетном зале, сверкнув блестящей улыбкой, когда назвал Шанхай одним из пяти лучших городов мира. (Голливуд, по его словам, был еще одним, "потому что он поставляет эмоциональную пищу для вселенной").

Однажды вечером сэр Виктор ужинал с Уиллом Роджерсом, ковбоем-водевильяном и кандидатом в президенты 1928 года, который баллотировался от "Антибанковской партии". Роджерс порадовал хозяина, назвав его в своих синдицированных "телеграммах" Джей Пи Морганом Китая и Индии. "Мы должны получить его согласие, - писал прямолинейный Роджерс в своей газетной колонке, - чтобы узнать, можно ли нам добавлять сахар в кофе".

Проходя по длинным коридорам гостевых этажей, сэр Виктор отвешивал поклоны мальчикам-пажам, которые почти неслышно шумели по буфетно-зеленым коврам в своих ботинках на войлочной подошве. Время от времени он слышал смех и крики, когда открывались и закрывались ореховые двери в комнаты для гостей. Поднимаясь на лифте на крышу, он кивал узлам женщин в платьях и кипао, а также мужчинам в вечерних костюмах, которые покинули бальный зал, чтобы покурить и поболтать. Подойдя к железным перилам на краю крыши, он уловил в прохладном весеннем воздухе нотки безошибочного запаха "eau de Chine", поднимающегося от наполненного сточными водами ручья Сучоу.

Поднимался и новый китайский средний класс. Сыновья и дочери компрадоров, посредников, работавших на хонгов во времена Сайласа Хардуна, теперь носили костюмы и начищенные кончики пальцев, а не халаты и хлопчатобумажные туфли. Они были все более уверены в себе и с легкой иронией вели дела с иностранной элитой Шанхая. На той неделе в газете North-China Daily News он прочитал о речи выдающегося писателя Линь Ю-тана, в которой тот упрекал иностранцев в материализме. Линь говорил, что рукотворный отель Cathay - ничто по сравнению с изяществом ветки мертвого